Римма. Невеста для князя (СИ). Страница 1

Наталья Смыгина

Римма. Невеста для князя

Глава 1

Да, я ведьма. И с этим ничего не поделаешь, впрочем, я рада. Нет, я не летаю на метле: во-первых, в городе это слишком бы бросалось в глаза, во-вторых, есть более удобные средства передвижения, в-третьих… я ещё не пробовала. Свои чудесные способности я открыла совсем недавно и просто пришла в восторг, хотя с начала меня все это озадачивало и пугало. Самое интересное, что открыть мои способности мне помог человек, с которым у меня очень непростые отношения, точнее, мы испытываем, друг к другу вполне искреннюю неприязнь, обостренную тем, что он заместитель директора в фирме, где я работаю дизайнером по интерьерам.

Всё начиналось безоблачно и мило: когда я только устроилась на работу, Жутиков принялся за мной ухаживать, но поскольку в мои планы не входили служебные романы и более близкие отношения с ним, то я — мягко, но четко! — провела границы наших отношений. Его самолюбие этого не вынесло, в результате, я из «милой барышни» превратилась в «редкостную стерву». Но если б знал Владимир Николаевич, что он своими придирками, подставками и прочими гадостями разбудит ТАКИЕ способности, то он, вероятно, зажимал бы свой рот рукой и наступал бы на горло собственным каверзам. Но, увы!… Ему «увы», потому что я от моих способностей просто в восторге!

Итак, Жутиков изо дня в день трепал мои нервы, раз в неделю шел к директору и перемывал мне кости, жалуясь, что я плохо выполняю свои обязанности и ни во что его не ставлю. Шеф вызывал меня, чтобы решить проблемы нашего общения. И все равно крайней оставалась я: Жутиков получал истинное удовольствие от самого процесса таких разборок, директор играл благородную роль «отца семейства», а я… крепилась, держалась, чувствуя, как меня переполняет бессильная ярость. Шеф у нас молодец, но он мужчина, а мужская солидарность — жуткое дело.

Жутиков был доволен. Я теряла сон и вкус к жизни. Вампир? Ещё какой! Утром, как только я видела его ехидную усмешку, неизменно появляющуюся на его лице при моем появлении, настроение стремительно падало.

В понедельник Олег Сергеевич вызвал меня в кабинет. Я вошла и увидела там Жутикова. Цель приглашения прояснилась. А я-то надеялась на поощрение за последний сделанный проект. Весьма удачный! Мысленно употребляя не самые парламентские выражения, я присела. Неприкрытое ехидство в глазах и злорадная усмешка «в усы» неожиданно придали мне сил держаться внешне спокойной и улыбаться светло и безмятежно.

Вальяжно развалившись на стуле, Жутиков уставшим голосом повествовал о моих выходках, плохом отношении к сотрудникам и высокомерии.

— Работать Римма Игоревна стала без желания, хмурая, неприветливая, — продолжал он.

Это было последней каплей, потому что приветливая улыбка и теплое, внимательное отношение к любому посетителю — это один из основных принципов работы нашей компании.

— Римма Игоревна? — шеф приподнял брови.

Жутиков продолжал повествование о том, что я его не уважаю, отношусь предвзято. А я смотрела на чашку с кофе в его руках и улыбалась светло и безмятежно, чувствуя себя на грани взрыва. Звучание голоса Жутикова доводило до исступления. Я смотрела на чашку, чувствуя напряжение в зрачках. Захотелось вырвать чашку из его рук и выплеснуть на его щегольский костюм.

— Вот и объясни Римме Игоревне её обязанности и её место!

Я почувствовала покалывание в кончиках пальцев и в зрачках. Всё. Всему бывает придел.

Я вскинула глаза на Жутикова.

Внезапно чашка выскользнула из его рук и зависла в воздухе. В кабинете повисла тишина. Втроём мы, не отрываясь, смотрели на чашку. В звенящей тишине чашка распалась в воздухе на осколки. Горячий кофе выплеснулся на брюки Жутикова.

— Черт! — Жутиков вскочил и принялся отряхиваться.

На этом разборки прервались, ибо Жутикову надо было привести себя в надлежащий вид, достойный его положения. Я вышла из кабинета в состоянии легкого недоумения, потому что сначала я мысленно «увидела» как выплескивается кофе на Жутикова, а потом чашка вырвалась из его рук, зависла на мгновение, распалась в воздухе, и только потом пролился кофе! Я не знала, что и думать. Но мне это не показалось. Всё произошло именно так!

На несколько дней Жутиков оставил меня в покое.

Однако, это длилось не долго. В четверг Владимир Николаевич в новой «тройке», галстуке, весь исполненный чувством собственного достоинства (если не сказать «величия»), вальяжно устроившись на стуле в смежном кабинете, рассуждал об умственных способностях женщин, проповедуя сотрудникам собственную точку зрения. Вершиной этих рассуждений явилась сакраментальная фраза:

— Все бабы — дуры, и не потому, что дуры, а потому что бабы!

Всё. На этой фразе мое ангельское долготерпение закончилось. Я вновь почувствовала уже знакомое напряжение в зрачках и кончиках пальцев. Ну, Жутиков! Берегись! Кофе на голову и чашкой по лбу, и чтоб волосы позеленели! Я встала из-за компьютера и вошла в соседний кабинет.

Чашка кофе вырвалась из его рук и взмыла над головой. В какую-то долю секунды я осознала, что кофе обжигающе горячий. Зонтик!

Эффект превзошел все ожидания. Кофе выплеснулся на зажмурившегося Жутикова, и… разбрызгиваясь во все стороны, стек по внезапно возникшему из ниоткуда зонту. В офисе воцарилась тишина, которую взорвал звук упавшего на голову зама зонтика веселенькой, розовой в мелкий цветочек, расцветки, открывая взорам ядовито зеленую шевелюру Жутикова. Такой оттенок преподаватель в художественной школе называл цветом «поросячьего визга», имея в виду, что от такого колера даже у поросёнка начнётся истерика.

В следующее мгновение офис погрузился в хохот. Смеялись до слез, до спазм в желудке, тщетно пытаясь успокоиться и найти логичное объяснение происходящему. Работа была парализована. Внезапно появившийся шеф, сдерживая смех и пытаясь делать вид, что не происходит ничего необычного, пообещал во всём разобраться и напомнил, что завтра утром представлять проект клиенту и поэтому к концу дня всё должно быть готово, перепроверено и представлено ему лично. Все, пряча улыбки, разошлись по рабочим местам.

Жутиков скрылся в туалете, безутешно пытаясь вернуть волосам «родной» цвет. На втором часу мучений мне стало его даже жаль, и я принялась помогать. Мысленно пыталась представить его первоначальный цвет и сконцентрироваться.

— Рим, сок апельсиновый будешь? — прервал мои старания Сашка, входя в кабинет, зная мою страсть к цитрусовым и явно горя желанием обсудить со мной необычное происшествие.

— Буду! — живенько отозвалась я, представляя ароматный оранжевый апельсин.

Мы с Сашкой отправились на импровизированную кухню пить сок. Через некоторое время мимо нас пролетел Жутиков. Он был в ярости! Я глянула на него и не смогла удержаться от нового приступа хохота. Волосы зама из ядовито-зелёных превратились в ярко-оранжевые.

— Опс!… - только и сказал Сашка и тоже не удержался от смеха.

Жутиков, тяжело дыша, остановился в дверях, сверля меня убийственным взглядом.

— Твои штучки? — прошипел он. — Твои! Больше некому!

— Владимир Николаевич, вы несправедливы. Вы приписываете мне сверхъестественные способности? — спокойно отозвалась я.

— Ведьма!

Жутиков покинул нас, одарив пронизывающим взглядом и пообещав разобраться, а то тесновато нам с ним в офисе стало.

— Рим, а ведь он злопамятный, — предупредил Сашка, — не знаю, как тебе это удалось, но это надолго запомнится!

Мы выпили сок и отправились работать.

Жутиков появился только в конце рабочего дня. Обритый наголо и злющий.

С приобретением новых способностей жизнь стала намного интереснее! Если не проще, то веселее это уж точно. И сон у меня улучшился: бессонница ушла. От плохого настроения из-за придирок Жутикова, головной боли от сдерживаемых ярости и эмоций не осталось и следа. Опять же цвет лица улучшился. А Жутиков стал более осторожен в своих придирках. Стоило ему сказать обо мне очередную гадость, как возмездие настигало его. Однако в последний момент мне всегда становилось жаль Жутикова, и я ставила защиту, в результате, возмездие приобретало комический оттенок.